П А Т Е Ф О Н

Е. ГАВРИЛОВИЧ

Перед нами отчет газеты «Таймс» о демонстрации одного из первых фонографов:

«Мы вошли в кабинет, уставленный колбами. На столе стоя ла небольшая мембрана довольно несложная на первый взгляд, состоящая из слюдяной пластинки, штифта и вращающегося цилиндра. Демонстратор предложил каждому из присутствую щих джентльменов сказать небольшой спитч. «Неловко передать, наше изумление, когда через некоторое время машина тонким голосом принялась повторять сказанное. Она говорила чисто и отчётливо человеческими словами, с человеческими интонациями. Мы аплодиро вали машине от всей души».

Так писали я восьмидесятых годах прошлого века ,а в 1912 году петербургский «Синий журнал» сообщал: Создана новая модель граммофона я вечной иглой фирмы «Патэ» («Патефон»). Сила звука потрясает, мелодия убаюкивает. Всякий любитель пения, рояля, скрипки и других инструментов (балалайки, фас-гармонии, гитары) должен приобрести это новое чудо эпо хи, в сравнение с которым фонограф Эдисона, кажется изделием каменного века».

Если сравнять теперь это довоенное, «чудо» с современными моделями фирмы, картина получается разительная. «Чудо» покажется нам нелепой громадиной, тяжелой, неуклюже зады хающейся. Передача ужасная. Патефон жужжит, как паяльная лампа. Путь от довоенного граммофона к патефону нашего времени- огромный и трудный путь. Все элементы граммофонного про изводства претерпели полную революцию.

Радио, радиоакустика, опыт и навыки звукового кино совер шенно изменили приемы записи граммофонной пластинки. Пла стинка отмечает ныне любой, самый тонкий нюанс передачи — самый сложный, казалось, тембр. Патефон сузился.. приобрел портативность, реконструировал все свои составные части — от иголки до мембраны. Ни шума, ни шелеста. Ровный, мягкий. глубокий звук. Мы получили в наследство дряхлый пятистаночный завод в Лигове (Летатаг-град). Завод этот был оборудован ручными прессами до военного производства, не ремонтировавшимися с 1910 года. В течение многих лет современная пластинка вырабатывалась на этих прессах, наполовину изношенных, с перекошенными пли тами. Напайка болванок на шеллу производилась при помощи самых обычных примусов. Цех походил на кухню коммунальной квартиры — примуса гудели во всех углах. Матрицы не хромировались, а покрывались слоем никеля. Такой способ позво лял снять с пары матриц не более двухсот пластинок. В таком виде и состоянии находился до самого последнего времени един ственный советский завод вырабатывавший патефоны (Летатаг-град). Сборка производилась вручную. Мастер, приготовив деталь, тут же привинчивал, припаивал закреплял ее. Это был не завод, а слесарная мастерская. Отсутствовали измери тельные и контрольные инструменты. Все делалось наугад. Знахарство, а не производство Мастер, прищурив глаз, ре шал — годна ли ответственейшая деталь, для установления годности которой требовались тончайшие инструменты. Ежели мастер утверждал, что -подходит и «пульпит», будто патефон хо рош — патефон выпускался на рынок, как годный.

Читатель помнит достижения и патефоны этих лет. Пластинка работала подчас не более десяти раз. Далее вытворялось нечто невообразимое. Пластинка шипела словно примус, которому она обязана была своим появлением на свет. Слов и пения нельзя разобрать. Что-то подпрыгивает и трещит в патефонных глуби нах. Мембрана стонет от напряжения. Пружина громко стреляет по временам, акомпаннируя нежнейшим квинтэсенциям. А вскоре иглы, неправильно заостренные, вспарывают пластинку вдоль и поперек, не оставив на ней и следа былых песнопений. Много усилий, много бессонных чей было затрачено советскими рабочими, инженерами, учеными, чтобы освоить новейшие методы патефонного производства, принятые на Западе. Все— от заточки звука до методов обработка раструба, пружины — нуждалось в коренной реконструкции. Малейшая неточность в сборке и технологии несла за собой шум, скрип, подрагива ние, детонирование.

Вот, к примеру, запись звука. Мы применяем ныне электри ческую запись по новейшей системе «Телефункен». Но одной электрической записи мало. Запись должна протекать в иде альных акустических условиях. Создание этих условии — огром ное и сложное дело. Минимальная ошибка в расположении звукопоглощающих плоскостей уже дает на пластинке гул, сма зывает звук, влияет на его глубину и окраску. Все должно быть точно рассчитано и проверено: расположение мебели и полотен в студии, Расстояние, отделяющее певца от заукозаписывающего аппарата, (каждый винтик аппаратуры. Не всегда да же сразу удается установить — какая несуразнейшая ошибка даёт шум на пластинке. Нередко приходятся подолгу исследовать причину этого шума. И только наблюдением, проверкой, опы том постепенно отыскивают те идеальные акустические усло вия, которые устраняют всякие посторонние звуки.

Запись — только начало сложного и длительного производ ственного процесса Очень долго процесс этот протекал у нас полукустарно. Лишь в 1934 году, с переходом патефонного дела в ведение Наркомтяжпрома начало, создаваться у нас массовое про мышленное производство пластинки и патефонов Ленинградский завод полностью реконструирован за послед ние два года. Уже в 1934 г. этот завод выпускал 111.239 па тефонов, превысив на 124 проц. патефонную продукцию всей первой пятилетки. До нынешнего года мы вырабатывали патефон типа ПТ2. Ныне, по указанию тов. Орджоникидзе, промышленность пере шла к выработке патефона ПТЗ—новой конструкции, созданной по образцу последнего выпуска фирмы «Хис мастер Войс». ПТЗ по механическим, акустическим свойствам и внешней от делке несравним с ПТ2. ПТ2 снят с производства.

Построен Коломенский завод с годовой производственной мощностью в 250 тысяч патефонов. Строится завод во Влади мире. Его мощность 750 тысяч патефонов, 4 миллиона головок Патефон первоклассной марки, вскоре станет у нас украшением каждого дома, каждой квартиры. Увеличивается выпуск пластинок: полмиллиона штук в ме сяц. Улучшается качество пластинок. Работают научно-исследовательские лаборатории. Они исследуют методы электрозаписи рассматривают проблемы студийной акустики, разрабатывают конструкции рупора в мембраны. Они осуществляют переход на бесшеллачную (винилитовую) пластинку. Фильтрами, генераторами, частотомерами, осциллоскопами,-приборами для изме рения давления звука), измерителями шумов и т. д. уставлены эти лаборатории. Советская пластинка освобождается постепенно от детонации шумов, шипения. Звук ее становится глубже и чище. Попадаются записи действительно замечательные. Но этого мало. Следует завершить достигнутое. Надо создать пластинку долговечную, небьющуюся. Патефон должен быть слажен, выверен, крепко сработан. Чтобы не был он хил и худ, чтобы не скрипел, не трещал, не увядал бы. Он призван нести за собой веселье и пляски этот певучий саквояж. Пусть же жизнь его будет длительна и прочна — в квартирах и на кораблях, в полях и в народных домах, а хижинах лесников и на полярных зимовках

Засл. артист Республики И. 0. РЕЙЗЕН

ШУМ ЗАГЛУШАЕТ МУЗЫКУ

Когда меня спрашивают о качестве пластинок, я всегда вспоминаю свой кратковременный визит в Англию. Лет пять назад меня записывали в Лондоне, Пластинка получилась прекрасная. Голос звучал чисто, не было посторонних шумов. Слышалось лишь легкое шипение, но это, говорят, неизбежное явление при передаче через патефон. И вот эти пластинки сравниваю с нашими советскими, которым, по существу, полагается быть лучше заграничных. Правда, меня уже не записывали целый год, но то, что я слышу, не идёт ни в какое сравнение с английскими записями. Шум сопровождает пение, ненужным аккомпаниментом. Когда голос переходит в пиано, шум заглушает все музыкальные звуки Пластинка — это звуковой фотоснимок Как Aa фотографии важно добится ТОЧНОГО изображения, так и в технике звукозаписи нужно стремиться к тому, чтобы приблизить передачу к подлинному звучанию голоса. Обычно исполнение на пластинках грешит однообразием.

Конечно, это не вина артиста. Голос каждого певца имеет свой тембр, исполнение блещет звуковыми красками но, к сожалению, все это часто теряется при передаче через пластин ку.

Мое пение записывали и, очевидно, будут записывать еще не один раз. Считаю, что со ветская пластинка должна войти а советский быт, как газета и книга. Но дело еще за теми, кто будет записывать.

НЕ ЖЕЛАЮ КРАСНЕТЬ

Артист Московской оперетты К. НОВИКОВА

•Когда в кругу своих друзей и знакомых я ставлю напетую мною пластинку, то краснею за... исполнительницу. (Поверьте, в такие минуты я согласна луч ше спеть, чем завести патефон).

Впервые я была приглашена в студию граммофон ной записи в 1929 г., чтобы напеть Тройку», песню «Золотистый золотой", частушки из оперетты Периколлу. Каждую вещь приходилось на певать по три-четыре раза. Но даже после такого испытания запись была плохая — голос совершенно искажен. Шум глушил голос.

Я не знаю, отчего это происходило: от состава массы или от неумения записывать. Помню только, было настолько стыдно, что я просила не продавать пластинок. Второй раз я напевала в конце 1933 г. Запись Aaбыла уже значительно лучше. За несколько лет сделан крупный шаг вперед.

Но на этом останавливаться ни в коем случае нельзя, ибо голос певца ведь не похож .на тот. который воспроизводит пластинка! Нужно усовершенствовать запись и добиться, чтобы наша пластинка по своему качеству ничем не уступала заграничным. Сейчас меня пригласили напеть еще четыре пластинки. Я убеждена, что мы можем так усовершенствовать технику записи, чтобы голос можно было узнать на любом расстоянии. Тогда я больше не буду краснеть за напетую мною пластинку.

Задавайте вопросы и обсуждайте на "Форуме Национального Музея Радио"